Название: Солнце в ладонях
Автор: Миорай
Бета: Koshka~
Жанр: romance, het, au, incest, angst.
Пейринг: Саске/Сакура, Руи/Сакура, Итачи/Саске.
Рейтинг: R
Дисклеймер: трава - Кишимото Масаси, грибы – мои.
Размер: макси.
Статус: в процессе.
Размещение: НЕЛЬЗЯ!
От автора: что ж, это вышло несколько дольше, чем я могла предположить, но у меня есть шикарная отмазка - так сошлись звезды ._. мне очень стыдно, честное слово Т_Т
Однако, новая глава, наконец, готова и я несказанно рада этому факту. Глава была действительно сложной, сколь бы мне не нравилось над ней работать, возможно, кому-то она покажется перегруженной, другому - не полной. Но получилось все так, как получилось, надеюсь, что она найдет отклики в сердцах читателей) И да - выход следующий главы планируется к 4-5 числам следующего месяца. Не так уж и долго, верно? :З
~ IX Выбор ~
Ей снились сны. Неясные, тягучие, завораживающие. Она чувствовала то парящую легкость, то стальную тяжесть, тянущую куда-то глубоко вниз, в самые недра непонятных видений. Она знала, что спит, но никак не могла скинуть с себя этот липкий морок. Призраки скрытых желаний надежно оплели каждый сон, в который она со страхом погружалась. Ускользающее от понимания сонное марево жалило, волновало, порой ужасало и угнетало. Она металась в объятиях кошмаров из-за сжигающей ее лихорадки и моря неправдоподобных иллюзий, которое уносило ее все дальше в глубины подсознания. В какой-то момент пришло четкое понимание: она сошла с ума, она останется здесь навсегда. Ее разрывало на части, склеивало обратно в совершенно хаотичном порядке, разрывало опять и все повторялось заново, снова и снова…
Было глубоко за полночь, когда Сакура откинула с головы дышащее жаром одеяло и глотнула прохлады. С усилием попыталась отдышаться и утереть выступившую на лбу испарину. Яркие пока еще сновидения отпускали с неохотой, как и колкая дрожь, разросшаяся по телу и отразившаяся в ступнях онемением. Простыни были влажными и непоправимо смятыми. Она почти машинально прикоснулась ко лбу тыльной стороной ладони – он пылал, как и все ее лицо.
Сакура приподнялась с подушек со всей осторожностью, на которую была способна, и, почувствовав липкий холод, накинула на плечи покрывало. Все тело нестерпимо ломило, особенно яростно терзало щеку. Аккуратно, держась за стены, побрела вниз, на кухню, где лежало обезболивающее. Она и так приняла уже слишком много, но терпеть нарастающую боль сейчас было выше ее сил. Сакура знала, что мама хранила все таблетки в верхнем шкафчике над раковиной, достать которые при нормальном самочувствии было легче легкого. Но не в ее состоянии. Даже для того, чтобы поднять руку, приходилось морщиться от стреляющей рези в ребрах, что делало поставленную задачу едва ли выполнимой. Но она старалась: со всем упрямством, на которое была способна, перебарывая боль, все-таки оттягивала неимоверно тяжелую дверцу шкафчика в сторону. Еще немного и тугое сопротивление пружин отпустит и дверца отъедет сама. Чуть-чуть…
- Что ты делаешь?
От неожиданности, Сакура вздрогнула всем телом и дернула руку в сторону – шкафчик захлопнулся.
- Таблетки…
Она не совсем понимала, почему этот вопрос настолько смутил ее, и от осознания того, что ей пришлось красться сюда, словно воришке, злилась вдвойне. На себя, что не способна немного потерпеть, или на него, за то, что поймал ее?
Сакура услышала тихие шаги Руи за спиной, пока он приближался и встал аккурат позади – она не стала оборачиваться, чтобы удостовериться насколько он близко.
- Тебе сейчас нельзя перенапрягаться. Если тебе что-то нужно - попроси меня.
Его голос был тих и кроток. В своей суровости нежен настолько, что мурашки пробегали по коже.
- Прости, не хотела беспокоить тебя.
Тяжелый вздох погладил затылок.
- Ты не беспокоишь меня такими вещами.
Она почувствовала, что брат встал еще ближе: спиной сквозь собственную рубашку и тонкое покрывало почувствовала тепло его тела. А Руи, будто и не догадываясь, что делает что-то двусмысленное, оперся по обе стороны от нее на столешницу руками.
Это пугало, настораживало, стесняло. Это будоражило, волновало, смущало.
- Я рад, что могу хоть чем-то помочь тебе. Так что не переживай по пустякам.
Пришлось замереть, чтобы случайно не дотронуться лопатками до его груди, но из-за ноющей боли в ребрах, сделать это было гораздо сложнее.
- Я думала, ты будешь злиться на меня.
- Так и есть. Злюсь.
Дыхание участилось, а вдохи стали короче. Сакура повернула голову вбок, различая только контуры его лица. Почувствовав неожиданную тяжесть сзади, она вздрогнула: Руи уткнулся лбом ей в шею и спрятал лицо в спутанных волосах, еще влажных после ночных кошмаров.
- Ты в порядке? Плохо спишь?
Не хотелось отвечать. Еще немного, она позволит себе этот мимолетный момент близости еще немного. Такая забота была непривычной и странной, но оттого еще более волнующей. Любое стеснение меркло в лучах теплоты и уюта, которые она ощущала рядом с ним. Несколько минут они стояли так совершенно неподвижные и ловили отражения ударов сердец друг друга.
- Сакура?
- Ты стоишь слишком близко.
- Я знаю. Прости.
- Все в порядке, – кончики ее разбитых губ приподнялись в легкой улыбке, когда она нехотя обернулась – Руи пришлось отступить всего на полшага.
- Сакура?..
Неловкая тишина окутала кухню.
Она поняла, о чем он собирался спросить, и поняла, почему этот невысказанный вопрос так и повис в воздухе.
- Не сейчас, пожалуйста.
Это смутило. Сакура чуть надавила ладонями ему на грудь, заставляя отойти и выпустить ее из кольца рук.
- Когда? Прошло уже три дня, - грусть и нетерпение скользили в его хриплом голосе, из-за чего в ее собственной груди зародилось неприятное щемящее чувство.
Руи смотрел на нее неотрывно, в его темных глазах отражались блики света от уличного фонаря. Казалось, что изнутри пробивался болезненный свет, и этот свет был пугающим.
- Мне нужно подумать…
На мгновение показалось, что этот ответ разозлил его, хотя появившаяся морщинка на переносице быстро разгладилась, и он с видимым усилием отвернулся.
- Как бы долго ты не думала, сколько бы не решала – это ни к чему не приведет. Ты ведь и сама об этом знаешь.
- Я знаю, - глухо прошептала Сакура, склоняя голову и позволяя волосам хотя бы немного скрыть лицо.
- Просто скажи мне, чего ты хочешь?
- Не знаю…
- Чего ты хочешь?
- Не знаю.
- Чего ты хочешь?
- Не знаю! – зло выкрикнула Сакура, раскрасневшись из-за обиды и такого откровенного давления. – Я не знаю, что мне делать и о чем думать. Это совершенно неприемлемо. Я не понимаю, я ничего не понимаю! Что ты хочешь от меня услышать?
Она дышала часто и с тихим присвистом, и, кажется, из-за напряжения ей снова было больно, но Сакура не сдвинулась с места, пристально глядя на брата исподлобья.
По лицу Руи больше нельзя было понять, о чем он думал. Оно приобрело несвойственную ему холодность и суровость, губы плотно сжались, а брови сошлись на переносице. Даже его поза казалась неестественно напряженной, словно он был готов рвануть с места в эту же секунду. Но он продолжал неподвижно стоять, ждать.
- Руи…
Она не знала, что должна была сказать или сделать, чтобы успокоить, сгладить этот неловкий и неуместный момент. По правде говоря, Сакура не думала об этом до этой минуты, заставляла себя не думать, хотя при каждом взгляде на брата вспоминала о том поцелуе, и щеки ее вновь начинали пылать. Она позволяла себе откладывать этот разговор, а Руи не настаивал. До этого момента. Но что она могла поделать? Как можно найти выход из этого положения за такой короткий срок, когда она не имела ни малейшего понятия, о чем вообще думать?
- Ты, должно быть, не понимаешь, как это тяжело…
Плечи его поникли, а взгляд стал рассеянным. Руи медленно опустился на кафельный пол и сел, опершись о дверцу нижнего шкафчика.
Почему дошло до этого? Сакура всего лишь спустилась за таблетками.
Пусть не полностью, но она понимала, насколько это трудно – признаться в своем влечении к собственной сестре. Тяжело и, должно быть, больно оттого, что он наперед знал, по какому сценарию все пойдет. Мучиться от нерешительности и боязни сделать что-то не так, сдерживать свои порывы. Наверное, ему было невыносимо постоянно находиться рядом с ней эти дни, заботиться и оберегать, не позволяя себе ничего лишнего, чтобы не задеть, не обидеть и не сделать больно.
Сейчас Сакура поняла, как неправильно и эгоистично себя вела, каждый раз подпуская его чуть ближе, чем дозволено, и в ту же минуту снова отталкивая. Злость на себя, на всю эту ситуацию не позволяла ей успокоиться. Не имея возможности как-то перебороть этот запал, она все же произнесла:
- Почему бы тебе не дать мне самой решать, что и когда я должна отвечать? Сейчас ты не в праве принуждать меня к чему-либо. Потому просто оставь меня в покое.
Руи снова взглянул на нее - изумление и неверие отражалось в его глазах. Но он ничего не ответил, потупив взгляд, а его лицо приняло задумчивое и растерянное выражение.
Она поняла, что зашла далеко, но ничего не могла с этим поделать, хотя произнесенные слова полностью отражали ее мысли, пусть Руи это совсем и не понравилось.
Придерживаясь за ноющий бок, Сакура развернулась и поплелась в свою комнату. Она не могла позволить желанию утешить Руи взять верх и свести на нет все сказанное ранее. Ей нужно было время, и теперь этого времени будет предостаточно.
Прошло два дня, два дня тишины и немого ожидания. Невыносимая неопределенность черным саваном накрыла дом и саму Сакуру, позволяя сомнениям и тревоге капля за каплей поглощать ее сознание. Так проходили часы, пока она недвижимая лежала на кровати, пока осторожно и недостаточно уверенно бродила по дому, желая, чтобы следы побоев, наконец, исчезли, пока спала и видела тревожные сны. Иногда ей казалось, что она превратилась в тень и, подобно не упокоенному духу, надеялась на чудесное освобождение из ловушки, в которую угодила. Но чудо не происходило, волнения никуда не исчезали. Да, это противное чувство, когда в груди что-то болезненно сжимается и давит, мешает нормально вздохнуть. Чувство, когда все происходит вовсе не так, как надо, как запланировано, когда все выходит из-под контроля, и теряется то четкое ощущение реальности, за которое всегда незаметно цепляешься. Чувство, когда не можешь справиться с собственными эмоциями, когда не знаешь какое направление задать своим мыслям.
А есть ли верная дорога, верный выбор? Что если их не существует? Что, если, избрав одно, неминуемо потеряешь остальное? Почему не существует легких проторенных дорог и ясных и четких ответов? Возможно, они никогда и не существовали? Что мне делать? Что ответить? Как поступить?
Что мне делать?
Что мне делать?
Что мне делать?..
Эти вопросы продолжали беспрерывно жужжать в голове, не давая продохнуть ни секунды. Казалось, вот найден ответ на один из вопросов, как тут же его место сменяет другой не менее сложный и смущающий. Но рано или поздно всегда приходит усталость и апатия, когда уже не интересуют последствия собственных решений и не волнует то подвешенное состояние, в котором приходится находиться. В какой-то момент все это уходит на второй план, делая жизнь в эти минуты чуточку легче.
Он разговаривал с ней. По крайней мере, пытался. За эти два дня им несчетное количество раз был задан вопрос: «Как ты себя чувствуешь?» – и ни разу не получен ответ, лишь безликий кивок и взгляд в пустоту, будто она отрицала само существование своего брата и всех тех неудобств, через которые ей приходится проходить. Поначалу он злился, его раздражало, что Сакура не способна четко сказать «да» или «нет». Это ведь так чертовски просто! Но она продолжала колебаться и отгораживаться, возводя невидимую глазу, но ощутимую стену. Потом пришла обида, детская наивная обида, что его банально перестали замечать. Смущаться, злиться, ненавидеть, презирать – все это куда лучше полного игнорирования. Это больно и неприятно. От этого гадко, но он не жалел ни о едином сказанном ей слове. Руи знал насколько это эгоистично, но не чувствовал сожаления, наоборот, что-то глубоко внутри ликовало и радовалось. Ведь, если он чего-то хочет, то не отступит так просто, никогда не отступал.
А затем пришло удручающее понимание, что Сакура боится его. Пусть неосознанно, пусть беспричинно, но теперь она отсаживалась за обеденным столом, чтобы быть дальше; если они встречались в коридоре – огибала по большей дуге, нежели было нужно, избегала смотреть ему прямо в глаза и не позволяла прикасаться к себе. Поначалу Руи даже не обращал на это внимание, пока не попытался потрогать ее лоб – слишком болезненно сверкали ее глаза и горели щеки – тогда Сакура шлепнула его по ладони, совершенно не ведая, что делает. Он все еще помнил ее расширившиеся от изумления глаза, когда она поняла, что сделала. Самое удивительное – сестра тогда жутко разозлилась.
Она не поправлялась, наоборот, ее самочувствие с каждым днем становилось все хуже, а сама Сакура мрачнее. Температура сжигала ее каждый день – вызванный на дом врач прописал жаропонижающее, но больше ничем помочь не смог, потому что другие признаки болезни отсутствовали. Нельзя было допустить, чтобы это ее лихорадочное состояние продолжалось и дальше.
Неделя пролетела совершенно незаметно. Руи уходил рано утром и возвращался только ближе к ночи. Неслышимый и невидимый ею, возможно, так он пытался помочь самой Сакуре. А она не засыпала до тех пор, пока не услышит едва различимые тихие шаги из приоткрытой двери. Она знала, что перед тем, как зайти к себе, Руи замирает на пару минут, должно быть, прислушивается к ее дыханию, и уходит к себе. Почему-то от этой мелочи становилось тепло и приятно. Сакуре казалось, будто она понимает, почему брат так надолго оставляет ее одну в последнее время.
Ей действительно необходимо было одиночество, чтобы немного подумать, ведь в присутствии Руи все здравые мысли по какой-то причине улетучивались, и она не могла думать ни о чем, кроме как о жаре, охватившем ее всю. Лихорадочный он был или же другой природы – было не так важно. Важно лишь то, что она неимоверно злилась на себя и на него тоже. Все было так хорошо! Зачем он все испортил? Ведь то, что они смогли обрести за то недолгое время, что пробыли вместе, было прекрасным. Сакуре никогда не хотелось ничего большего, но сейчас, когда перед ней поставили выбор, она понятия не имела, что с этим делать. Более того, так странно теперь было находиться с ним под одной крышей, с ним – кого не остановят социальные условности и принятые рамки приличия.
Нет, Сакуре не было страшно, она не переживала, что Руи может сорваться с цепи и как-то навредить ей, просто толика беспокойства потихоньку закралась в ее разум и не давала волю сердцу. Все изменилось слишком быстро. Слишком быстро в их отношения закрались холодность и отчуждение, а доверие исчезло без следа. По крайней мере, именно это ощущала Сакура, по каким-то странным причинам считая, что именно это и должна ощущать. Разве это было честно и справедливо? Кого вообще волнуют подобные понятия, когда ты с головой окунаешься в омут?
Тогда Сакура впервые попыталась взглянуть на Руи с другой стороны. Попыталась представить себя девушкой, которая имеет право интересоваться им, которая имеет право прикоснуться к его широкой груди, кончиками пальцев ощутить горячую кожу и кубики пресса под ней. Дотронуться до его, казалось, стального тела, сжать своей рукой его теплую, не такую мягкую как у нее, ладонь. Зарыться пальцами в мягкие волосы, пахнущие хвоей.
И все же, это было странно. Сакура старательно отгоняла от себя подобные помыслы, не без усилия игнорируя странное тепло, разливающееся по телу от таких мыслей. Это только жар. Он ее брат. Ничто и никогда не изменит этого факта.
Синяки на теле начали постепенно исчезать, болезненные отклики в теле – пропадать. Но чувство тревоги и жар никак не отпускали, ведь только в таком состоянии Сакура не могла думать, только так она забывалась снами, которые были ничуть не спокойнее бодрствования. Непонятные символы появлялись и исчезали, казалось, в одно мгновение, странные образы и видения захватывали, но и пугали одновременно. Проснувшись, она никогда не могла вспомнить, что именно ей снилось, лишь неприятный осадок, пронесенный сквозь многочасовой сон, не сглаженный и не забытый.
То утро было особенным. Даже неясная утренняя серость, облепившая комнату, походила на необычного мистического зверя, нашедшего приют в небольшой девичьей комнате. Тени были чуточку ярче, чем обычно, а тишина – уютнее и гармоничнее. Тепло, ранее снедаемое промозглым холодом, теперь приятно обволакивало тело. Дышалось легко и свободно, будто Сакура, наконец, очнулась от многомесячной спячки, и дни, проведенные в глупом волнении, теперь казались далекими и эфемерными. Она не могла дать этому внятное объяснение, хотя четко ощущала, что что-то происходит, что-то странное, неведомое.
В то утро она проснулась со сладостным предвкушением чего-то небывалого и волнующего. Сакура запомнила, что ей снилось. То видение, будто живое воспоминание, до сих пор стояло перед глазами и будоражило разум. Она дышала глубоко и чуточку неровно, что все равно не позволило ей отпустить то ощущение касания, небывало яркое и поразительно настоящее, все еще обжигающее кончики пальцев. И легкое удивление, когда она, еще до конца не проснувшись, потянулась руками, но ничего не нашла, только пустоту. Несколько раз сжать ладони, удостовериться, что видела всего лишь сон, иллюзию. Но ощущение теплой кожи под пальцами не проходило, лишь усиливалось от ее тщетных попыток убедить себя в том, что это всего-навсего заблуждение, мираж. Даже чуть ускоренное сердцебиение возвращалось в норму неохотно, как она совершенно неохотно отпускала захвативший ее образ.
Сакура тряхнула головой, пытаясь скинуть с себя морок этого необычно яркого наваждения. Это было почти реально. И дрожь, что она тогда ощущала, и сомнения, гонимые палящим жаром, и жадность до прикосновений, и пылкость вожделения, осознание которого потрясло ее саму, даже невесомая чужая тяжесть, въевшаяся в ее тело. Отчаянно пытаясь прогнать мысли о том, кто пробудил в ней столько доселе дремавших ощущений - лицо и губы, всего в нескольких сантиметрах от ее, руки, ласкающие тело, запах - она лишь распаляла в себе ту чувственность, что никогда не выпускала наружу, и желание познать все это становилось практически невыносимым.
То утро, пока таинственные матовые сумерки не сменились по-зимнему тусклыми солнечными лучами, Сакура провела на кухне в полном одиночестве именно на том месте, где раньше сидел ее брат. Несмелый свет далекой жаркой звезды мягко ласкал кожу рук и коленей, даря ощущение беспечности и уюта. Казалось, так можно продолжать сидеть долгие годы, не позволяя ни одной волнующей мысли тайком проскользнуть в безмятежное сознание.
Даже когда он присел напротив нее и задал какой-то вопрос – как знакомо движение этих губ и их мягкость, которую ощутят подушечки пальцев, если прикоснуться – даже когда его ладонь потянулась к ее щеке и нежно погладила – такое трепетное прикосновение – даже тогда умиротворенность и некоторая задумчивость не покинули Сакуру. Это столь непривычное состояние прострации, когда невозможно связать хаос медленно плывущих мыслей, напугало бы, если бы страх мог пробиться сквозь стену глубокого расслабления.
И тогда она, направляемая слепым зовом интуиции и странными желаниями, потянулась к нему, к его напряженным плечам, к запаху шампуня на еще влажных волосах, прильнула как можно ближе, касаясь мягкой щекой его теплой шеи.
- Сакура?
Должно быть, она промычала что-то неясное в ответ, потому как ее подхватили крепкие руки – Руи прижал ее к себе сильнее, мягче, нежнее. Сколько всего ему хотелось бы показать одними руками, сказать одними губами, выразить собственным телом. Но…
Пусть не однозначное согласие, но это было сдвигом, было началом, началом чего бы то ни было, ведь она смогла, наконец, принять его.
- Это тебе.
Руи протянул сестре небольшой сверток, все еще жмурясь от утренних лучей солнца, совершенно мешавших беззастенчиво дремать за обеденным столом.
- Что это?
Сакура пыталась расчесать вконец спутанные волосы пальцами, но в который раз потерпев сокрушительную неудачу, с любопытством глянула на брата.
- Подарок, - он беспечно пожал плечами. – Я подумал, что тебе понравится.
От одного только вида внимательной Сакуры, со всей ответственностью подошедшей к вскрытию маленькой бархатной коробочки, повязанной лентой, и от усердия чуть вытянувшей пухловатые губы, хотелось улыбнуться. Даже эта малость стоила всех потраченных усилий на подбор и покупку подарка.
- Хм…
- Не нравится?
- Бабочка?
Младшая Харуно бережно потянула за цепочку и вытащила на свет маленькую, искусно выполненную серебряную бабочку с крошечным розовым гранатом на брюшке.
- Символ перемен.
Руи, продолжая лежать на одной руке, второй потянулся к сестре и коснулся ее щеки. От этого прикосновения Сакура вздрогнула, но не отстранилась.
- Спасибо. Мне нравится, - легкая, задумчивая полуулыбка украсила ее лицо, преобразив измученную болезнью девушку в совершенно новое существо – нежное, чуточку наивное, прекрасное.
Должно быть, это и было тем, что часто искал Руи у себя дома, искал бессчетное количество раз, хотя нашел только сейчас здесь, в этом небольшом уютном доме, рядом с девушкой, к которой не имеет права прикасаться.
Она поправлялась. Улыбалась куда чаще, чем обычно, с удовольствием проводила с ним время, постоянно находилась рядом, не боялась, не отталкивала, но и не подпускала. Пусть так. Пока Руи было достаточно одного ее присутствия рядом, улыбок, подаренных только ему, неуклюжих объятий, выражающих все полноту ее признательности и сестринской нежности. Сантиметр за сантиметром он сократит расстояние между ними, крупица за крупицей он станет полноправной частью ее мира. И тогда он покажет всю силу съедающей его тоски и желания удержать руку на ее щеке как можно дольше. Заставит позабыть о беззаботной шутливой атмосфере, царящей между ними. Заставит ее гореть так же, как и он.
На этот раз в клубе было темно, шумно и очень многолюдно. Приглушенные неоновые фонари пестрили разнообразными цветами, незаметно сменявшими друг друга, яркими пятнами высвечивали улыбающиеся лица танцовщиц и радостно галдящей публики. Небывалое ощущение подъема бурлило в каждой клеточке тела, подгоняя последовать за зовом ритмичной мелодии, под которую так зазывно и маняще изгибались девушки. Программа давно закончилась, теперь посетителям предоставили возможность полностью сбросить весь стресс, накопившийся за неделю, посредством неуемного, хаотичного, дикого танца, не участвовать в котором было невозможно. Не смогла этого сделать и Сакура, без промедления ворвавшаяся в поток безудержной радости и веселья, полностью ощущая наконец здоровое, беспрекословно подчиняющееся тело. Витающие в воздухе запахи кальяна и благовоний кружили голову, заставляли забываться в ритме нескончаемой мелодии.
Сакура сияла, была настолько яркой в собственной жизнерадостной непосредственности, что этот свет поневоле хотелось спрятать туда, где больше никто его не увидит. Так думал Руи, стоящий чуть поодаль и наблюдающий за восторженной сестрой, освобожденной от почти месячного заключения дома, вкушающей плоды свободы движений и внезапно проснувшегося азарта. Неумную радость сестры он не разделял, только постоянно наблюдал, чтобы никто и ничто не подобралось к ней слишком близко. Его наблюдению не мешали даже часто подходившие с просьбой станцевать девушки, ведь выступление его группы сегодня было ключом программы – угрюмый, насупленный вид, скрещенные на груди руки и наигранно-скучающее выражение лица в конечном итоге отгоняли каждую из них. Даже пытающаяся отвлечь его Тен-Тен потерпела неудачу и, помассировав виски, ушла к одноклассникам, распивающим спиртное за большим, скрытым от посторонних глаз клубным столиком. Вскоре усталость, притаившаяся во все еще ослабленном теле, дала о себе знать - с глубоким вздохом сожаления и капелькой истинного удовлетворения Сакура выбралась из потока танцевального веселья. По ее мнению, Руи был чересчур задумчивым и сосредоточенным для успешно выступившего солиста, но расшевелить его и заставить хотя бы танцевать было пока задачей непосильной.
- Что-то не так?
Слишком громкая музыка мешала общению, потому смысл ее слов приходилось улавливать по движению губ. Он несколько напряженно улыбнулся и кивнул. Она была так близко, ее глаза блестели неподдельным счастьем, раскрасневшиеся щеки сменили нездоровую бледность, а немного растрепавшиеся волосы, укрывшие оголенные плечи, делали Сакуру совершенно очаровательной. Желание обнять ее сейчас практически затуманило рассудок, и еще секунда, мгновение, и он воплотит его в жизнь, прижмет глупую, жестокую, постоянно отталкивающую его сестру к себе как можно крепче и не отпустит, чтобы потом не произошло.
Товарищи по группе подошли как раз в то мгновение, когда Руи готов был сорваться. Пытаясь перекричать гул басов, они наперебой расспрашивали Сакуру буквально обо всем, ведь вредный и противный Руи только сейчас представил им свою очаровательную и любознательную сестру. Зачастую, не расслышав вопроса, она тут же задавала свой и задорно улыбалась почти всегда забавному ответу. Она смеялась, когда ее подразнивали, и подразнивала в ответ. Казалось, что общение с людьми почти на пять лет старше нее самой доставляло ей неимоверное удовольствие.
Это раздражало.
Это бесило.
- Пойдем.
Сакура наверняка не расслышала его слов, когда Руи бесцеремонно схватил ее за руку и с каменным лицом повел прочь из главного зала, слишком шумного и многолюдного для общения. Он бережно, но довольно крепко сжимал ее ладонь, проталкиваясь сквозь беснующуюся под музыку толпу. Не отпустил ее до тех пор, пока они не добрались до подсобных сообщений, выделенных специально для выступающих групп. Сейчас там было совершенно пусто и темно, лишь небольшая полоска тусклого света пробивалась сквозь приоткрытую дверь вместе с ритмичными басами и людским гамом.
- Что такое? – неподдельный интерес и непонимание блестели в чуточку затуманенном взгляде Сакуры, над лицом которой почти вплотную склонился Руи. Его глаза были темны, как самая темная безлунная ночь, а сбившееся дыхание щекотало кожу. Он зажал ее между полупустым столом и собой, лишая возможности сбежать, почти ощущал ее неуверенность, смятение и все-таки любопытство.
Руи не отвечал. Просто молчаливо и пристально смотрел ей в глаза. Сакура не замечала раньше эту маленькую и аккуратную родинку у него возле виска, не замечала, сколь искусаны его губы, не замечала, что слишком отросшая челка щекочет его подбородок, а когда его брови сдвинуты, как сейчас – глубокую морщинку. Ведь еще никогда он не приближался так близко и не смотрел на нее столь долго.
- Руи? – полувопросительно с придыханием протянула Сакура, когда брат заключил ее в крепкие, порывистые объятия, спрятал лицо в изгибе шеи и вдохнул сладостно-пряный аромат.
- Я люблю тебя, - шепнул он, задевая губами нежную кожу, - люблю… - он уже покрывал кроткими, почти невесомыми поцелуями ее ключицы.
- Ру-и… - Сакура поняла, что не способна внятно говорить, когда ощутила настойчивые, нежно ласкающие ладони на открытой пояснице.
Его частое горячее дыхание прожигало кожу, объятия становились все крепче, не давая возможности даже пошевелиться – только сейчас она поняла, насколько ее брат силен и как в действительности широки его плечи. Сейчас, рядом с Руи, она впервые ощутила себя маленьким, беспомощным зверьком.
- Руи! – это прозвучало неимоверно жалобно, но брат, казалось, даже не расслышал этой постыдной мольбы в ее голосе. Горло, как и все тело, охватила непонятная, пугающая дрожь, руки немного тряслись, дыхание стало сбивчивым и неравномерным.
А он, не отрываясь от нее ни на секунду, извиняющимся тоном шепнул на ухо:
- Прости, я не могу остановиться…
И вот он мягко кусает нежную мочку, целует чувствительное место за ушком, прижимает к своей груди. Не отпустит. Ни за что теперь не отпустит. Как же сладостен этот аромат, как неимоверно приятно тепло, как завораживающе притягательны мягкость и округлость ее тела! Все же дух эйфории и вседозволенности, царящей в клубе, в итоге вскружил ему голову, а тело моментально откликнулось на эту запретную близость, становясь неимоверно тяжелым.
- Нет… - все также испуганно шепчет Сакура, совершенно растерянная из-за подобных его действий. Она знает, что глаза ее сейчас расширены от страха, знает, что подступивший к горлу спазм, уже увлажнивший глаза, вырвется истерикой и рыданиями.
А Руи, будто почувствовав, что переступил невидимую, запретную границу ее доверия, на мгновение остановился, прижался своей пылающей щекой к ее – влажной и холодной. Он не сможет, как бы ни желал, не сможет остановиться, ведь он уже вкусил тот запретный плод, который мучил его месяцами. Не сможет. Не захочет.
- Малыш…
На миг он встретился глазами с ее перепуганным взглядом. Чтобы она смогла уловить ту всепроникающую и всепоглощающую нежность, которая совершенно лишила его рассудка. Чтобы его пылающие губы, наконец, нашли ее, чтобы он смог почувствовать их соленый привкус. Он немного подтянул ее, заставив сесть на стол и потерять твердую опору под ногами.
- Нет… Не надо… - все продолжала произносить Сакура, когда он отрывался от нее, чтобы вдохнуть воздуха. Поначалу она отворачивалась, пыталась сопротивляться, злилась. Но он слишком долго стремился к ней, к ее губам, к ее телу, чтобы позволить ей уйти. Руи все еще стремился к ней, такой неподатливой, обиженной, оскорбленной, но такой неимоверно своей.
А она отвергала и отвергала его, каждый раз шептала «нет», даже когда перестала желать, чтобы он остановился, чтобы отпустил или убрал руки с ее лопаток. Все продолжала шептать, даже когда прекратила сопротивляться и начала принимать его поцелуи, становившиеся все требовательнее, напористее, глубже. Даже когда сама начала прижиматься к нему и обняла его за спину. Сакура все еще шептала «нет», даже когда поднимающийся с низа живота жар начал лишать трезвости рассудка, когда из-за хаотичных и жадных ласк ее стало лихорадить.
Ей все-таки удалось лишь на пару сантиметров оттолкнуть Руи, посмотреть в его затуманенные глаза, провести пальцем по влажным, припухшим губам. Он дрожал от нетерпения и страха, что сейчас Сакура снова оттолкнет его, безоговорочно и бесповоротно, что навсегда изгонит из своей жизни. Одно лишь это мгновение показалось ему ужасающей вечностью, когда она нетерпеливо приникла к его полураскрытым в немом вопросе губам, зарылась пальцами в почти мокрые от духоты комнаты волосы, со всех своих сил сжала бедра своими коленями, с толикой замешательства и удовлетворения, почувствовала сквозь джинсы сколь сильно напряжена его плоть.
Безостановочный поток ее слез давно увлажнил и его щеки, она продолжала плакать, но теперь сама не могла оторваться от губ брата, таких сладостно-терзающих, таких опасно-притягательных. А Руи давно задрал ее кофточку и наслаждался бархатистостью ее кожи на спине, плечах, талии, бедрах, до которых мешал добраться тугой ремень. Она всем телом ощущала бешеный ритм его сердца, которому вторил ее собственный. В ушах начало звенеть, все остальные звуки, кроме его дыхания рядом, померкли, почти исчезли. Сакура не понимала, где находится, не понимала, что творит, ощущала только тепло скользящих по спине рук, трепет и восторг, разрывающие ее изнутри. Самозабвенно вкушала чувство опасности, нетерпения и страстного желания. И вот пальцы Руи, поддразнивая, скользят по пояснице, оттягивают ремень, ныряют под брюки, порывисто сжимают ягодицы. Будто издалека Сакура услышала собственный хриплый стон и, вынужденная разорвать поцелуй, прижалась лбом к его шее.
Совершенно случайно она, одурманенная и потерянная, скользнула взглядом, привыкшим к темноте, по комнате. И то, что она заметила, заставило ее внутренне похолодеть и сжаться.
Темные ониксовые глаза, казалось, способные прожечь насквозь, внимательно за ней наблюдали, оценивали и делали вывод. Неподвижно сидящий в кресле человек, за все время, что они были здесь, ни разу не сменил позу и не пошевелился, до этого момента был совершенно незаметен. Он ухмыльнулся. Своей привычной отстраненно-насмешливой улыбкой, такой ненавистной и презренной сейчас.
Весь внутренний жар, заставивший щеки Сакуры непривычно алеть, моментально стих, оставляя после себя лишь пустошь неверия и страха. Ее сковал липкий озноб, по телу прокатилась неприятная, колкая дрожь. Саске поднимался неторопливо, выражение его лица больше не выказывало какого-либо интереса, становясь несколько отстраненным. Будто это вовсе не он сейчас поймал двух людей на чем-то недопустимом и постыдном.
Всю дорогу к выходу он неотрывно смотрел на нее, на Сакуру, страстно сжимаемую собственным братом, собственной плотью и кровью. Этот ледяной взгляд – полный отчуждения? отвращения? осуждения? – прожигал ее насквозь. Но вдруг, у самого выхода, когда Саске остановился и едва повернул голову в ее сторону, что-то изменилось. Что-то на его лице… нечто такое знакомое и в то же время совершенно неуловимое, будто предостережение… Нет. Ей всего лишь показалось. Саске улыбался. Улыбался одной из своих самых ядовитых и полубезумных улыбок, пока неоновая темнота коридора не поглотила его фигуру.
Сейчас ей стало действительно страшно. Сакура, наконец, осознала, что натворила, и последствия этого осознания теперь разрывали ее внутренности на части.
Она настойчиво оттолкнула Руи, не позволяя полумраку комнаты больше вводить ее в заблуждение. Теперь в ее глазах не было и намека на удовольствие, только страх, боль и стыд. Сакура неимоверно стыдилась того, что сделала, что позволила с собой сделать. Но больше всего стыдилась того, что ей это действительно понравилось. Она соскочила со стола и, игнорируя вопросы Руи, опрометью бросилась бежать из этой душной, опасной комнаты, из этого проклятого места, туда, на свежий воздух, который сможет изгнать ядовитый дурман из ее головы.
Обида на себя, что была такой дурой, на брата, преступившего все дозволенны границы, на Саске, который, в конечном счете, оказался прав, на весь мир, застилала глаза и вырывалась безудержными слезами. Но она продолжала яростно утирать их, доказывая всем вокруг и себе в первую очередь, что не позволит ничему по-настоящему себя задеть.
Руи следовал за ней по пятам, не навязывая свое общество, но и не спуская с нее глаз. Что ж, чего-то такого, в конце концов, он и ожидал. Но он справится. И с сестринской истерикой и с ее последствиями. Обязан справиться.
Когда они оба запыхавшиеся и напряженные оказались за порогом дома, нервозность Сакуры начала выплескиваться наружу. Она долго и напряженно ходила взад-вперед по коридору, словно не могла решить куда пойти и что сделать. Хваталась за голову, отчаянно мычала и сокрушенно качала головой. Несколько раз стукнулась локтем о дверной косяк, но, казалось, вовсе этого не заметила. Тогда Руи, всерьез обеспокоившись ее состоянием, схватил ее за руки и заставил сесть на пол, пытаясь хоть немного успокоить. Сакура резко выдернула свои руки из его хватки, но осталась сидеть на месте. Постепенно ее частое дыхание приходило в норму, а излишняя жестикуляция сходила на нет.
Руи не знал, сколько времени они так просидели в темноте и полном молчании. Было чудом, что она до сих пор не приказала ему собрать вещи и уйти. В конечном итоге, разве заслуживал он сейчас большего?
Наконец, Сакура посмотрела на него. И ее взгляд не выражал гнев или беспокойство. Он был кристально чистым и лишь чуточку озадаченным.
- Я очень многое хочу у тебя спросить… - сейчас ее тон был ровным и ничего не выражающим. - Я твоя сестра, – этот незыблемый факт ее губы произнесли спокойно.
- Разве у меня тогда не еще больше оснований, чтобы считать тебя своей?
Звонкому молчанию в комнате вторила окутавшая все непроглядная темнота. Сорвавшийся ветер опасно кренил голые верхушки деревьев, ломая тонкие ветки. Небо прочертило змеиное тело яркой молнии, на мгновение осветившей всю округу. Раздутые черные тучи, набухшие от влаги, оросили землю дождем впервые за несколько месяцев. Ураганный ветер гнал мусор по пустынным улицам и разбивал тяжелые дождевые капли о хрупкие оконные стекла.
Разразилась гроза.
-
-
19.04.2013 в 13:38А на сколько глав вы рассчитываете?
-
-
19.04.2013 в 13:51В первой части - еще около трех глав.
-
-
19.04.2013 в 14:16Эээ
А Сакура с Саске будет?
-
-
19.04.2013 в 14:42Кто знает ^^
-
-
19.04.2013 в 16:53Остается Саске... Возможно он изменится и станет хорошим мальчиком...
Ну приоткройте же завесу тайны!
-
-
19.04.2013 в 22:17-
-
19.04.2013 в 22:25~letodreamer~,
-
-
21.04.2013 в 22:28Аррррр
В первой части - еще около трех глав
Пока планируется три *предвкушает с восторгом*
-
-
22.07.2013 в 11:32Читаю твой Фанфик довольно давно,а если выразится конкретней,то с самой первой Главы.
И должна признать Фанфик потрясный.
Скажу честно,Мне-безумно нравится Харуно Руи!Хоть-Я и большая поклонница пары Саске/Сакура но,сейчас в этот Фанфике-Я за пару Руи/Сакура.
А ещё-Я очень,ну,очень-очень люблю инцест!,-(XD).Особенно с хорошо описанным Хентаем.
Сюжет-Меня просто поразил,-(Скажу тебе по секрету,твой Фанфик воплощение-Моей мечты.).
Глава вышла жаркой,хе-хе...
Эх-х... Поскорей бы Хентай был... Да,да,Я-извращенка,не отрицаю.
Блин,хотела оставить объемный комментарий но,как видишь не вышло,у-Меня сейчас только эмоций бушуют.
И ещё,надо дать тебе хороший пинок под зад,продолжения нет уже ТРИ месяца!
Ты обещала,что выложишь её к 4-5 числам следующего месяца.Обрати внимание к слову-СЛЕДУЮЩЕГО!
Я-конечно понимаю,этот Фанфик писать сложно но,не нужно было давать читателям ложную надежду на Главу которая выйдет в СЛЕДУЮЩЕМ месяце.
Поэтому если тебе не трудно,ПОДНИМИ СВОЮ МЯГКУЮ ПЯТУЮ ТОЧКУ И МАРШ ПЕЧАТАТЬ!
Фух-х... Извиняй что так грубо выражаюсь,хе-хе... Просто не сдержала эмоций,вот и... Ну,ты поняла.
Хочу спросить кое-что,ты ведь Хентай писать в этом Фанфике будешь делать,да?Просто-Я на него,ох-х... Как надеюсь.
Не развивай-Мне сердце отсутствием Хентая.
Dōjini*.
P.S.Извини за такой развернутый комментарии,ты должна-Меня понимать.Эмоций,эмоций и ещё раз эмоций.
P.P.S.С огромным нетерпением жду продолжения.
-
-
23.11.2013 в 21:05С тобой все в порядке? Очень надеюсь, что да!
Столько времени проходит, а я помню этот фанфик всегда и до мельчайших подробностей...
Возвращайся и порадуй читателей продолжением, ну пожаааалуйста :С
-
-
03.12.2013 в 21:37Автор официально жив, здоров и в своей уме (вроде как).
[email protected], с самой первой главы? Нет, серьезно? Черт, кланяюсь в ноги, без преувеличений и сарказма, мне бы такую ведыржку
Благодарю, мне тоже нравится Руи, и я также болею за него, хотя остаюсь фанатом СаскеСакура)
Фанфик воплощение-Моей мечты
Вот ради таких вот слов он изначально начал писаться)
Я и сама жду не дождусь хентая, будем извращаться вместе)
По поводу пинка под зад - не могу не согласиться, даже сама себя периодически хорошенько пинаю, но увы, есть в мире такие вещи, которые никакими пинками не исправить и не помочь, их нужно просто пережить, и так уж вышло, что одна из таких вещей и произошла недавно, полностью лишив меня на некоторое время возможности писать. Но сейчас я снова в строю, и опять спустя такое огромное количество времени, за которое мне непередаваемо стыдно((
И да, хентаю быть!)
Спасибо за комментарий, он согрел мне сердце ^^
~letodreamer~, нет-нет-нет, автор тут, честно слово) И да, относительно все в порядке) Руки-ноги на месте, голова тоже)
Я еще раз готова позавидовать..на этот раз памяти.. мне самой иногда приходиться перечитывать фанфик, то в поисках недостатка, то в желании освежить некоторые детали.
Спасибо))
Уважаемые читатели (есть еще такие, да? о.О) глава готова, находится на редакции и будет выставлена в скорейшем времени)
Спасибо тем, кто со мной остается, ваши выдержка и терпение дорогого стоят, фанфик продолжает писаться для вас
-
-
15.12.2016 в 18:53